Не знаю к чему,но вспомнилось.
Этот шут все шутам фору даст,
Красный плащ, на лице черный грим,
От его нагло-смелых веселых проказ,
Засмеялся до смерти король не один.
Не одно государство валилось к ногам,
Черно-красного злого шута,
Но за смелость награда всегда лишь одна-
Смех, а эта награда пуста.
Что чужой ему смех, коль невесел он сам,
Ведь не клоун он , чтоб над собою смеяться,
Но смеялся великий хитрец по ночам,
Облачившийся в строгие платья.
Неузнанный и до боли знакомый,
И ни тени улыбки у него на лице,
Страшный или смешной, грустный или веселый,
В шутовском колпаке иль в венце.
По каменным гулким он шел мостовым,
Стучался в дома он, ничуть не смущаясь,
И каждая дверь, отворившись пред ним,
С тех пор навсегда закрывалась.
И демона хохот взрывал тишину,
И плачи со стонами в песню сливались,
В песню понятную смерти и злу,
И жизни навек обрывались.
А шут, выходя всякий раз на помост,
Не прятал плаща обогенного кровью,
И снова смеялись, и снова до слез,
Толпы любого сословья.
Он сажей с пожарища мазал лицо,
Кривлялся и прыгал толпе на забаву,
И дети смеялись убитых отцов,
Забыв про ночную расправу.
А к ночи закат обагрял небеса,
Кровью убитых в войнах,
А уром рассвет словно скровью слеза,
Невинных, а может виновных.
А шут все шутил и ходил колесом,
Гибкий, веселый, ловкий,
Не узнан никем, обладатель имен
Мефистофель, Огонь или Локи.